Все пройдет зимой холодной нужда голод настает

Басня Крылова Стрекоза и муравей

Красавица-попрыгунья Стрекоза и домовитый Муравей – герои басни Крылова. Весёлое стихотворение о непростой жизни.

Стрекоза и муравей слушать

Басня Стрекоза и муравей читать

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум придет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» —
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» —
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило». —
«А, так ты. » — «Я без души
Лето целое все пела». —
«Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!»

Мораль басни Стрекоза и муравей

Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!

Басня Стрекоза и муравей — анализ

Крылов позаимствовал идею басни о стрекозе и муравье у баснописца Лафонтена, который в свою очередь подсмотрел сюжет у не менее известного древнегреческого писателя Эзопа. Муравей символизирует трудолюбие и не удивительно, ведь этот род славится своей работоспособностью, в любое время года они усердно трудятся. Стрекоза же напротив, ассоциируется с легкомыслием. Мораль басни проста: не хочешь зимой мерзнуть и голодать – работай летом.

Источник

Стрекоза и Муравей (Крылов)

← Прохожие и Собаки

Стрекоза и Муравей автор Эзоп, Жан Лафонтен , пер. Иван Андреевич Крылов

Лжец →

Оригинал: фр. La Cigale et la Fourmi. — Из сборника « Басни. Книга вторая ». Перевод созд.: не позднее мая 1808 года, опубл: «Драматический вестник», 1808. • Перевод басни «La Cigale et la Fourmi» Жана Лафонтена, который, в свою очередь, заимствовал её у Эзопа (См. басню Жук и Муравей). У Лафонтена не стрекоза, а цикада приходит за помощью к муравьихе, а не к мужчине-муравью.

XII. Стрекоза и Муравей

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» —
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» —
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило». —
«А, так ты. » — «Я без души
Лето целое все пела». —
«Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

Комментарий

…в разговорном языке XVIII — начала XIX века слово «стрекоза» служило обобщенным названием для разных насекомых: так звали и кузнечика, и стрекозу …

«Всем известно, что великий наш баснописец И. А. Крылов заинтересовался басней французского поэта Лафонтена «Цикада и муравей». Надо сказать, что сам «Ванюша Лафонтен», в свою очередь, позаимствовал сюжет этой басни у великого грека Эзопа; от Эзопа к Лафонтену в стихи пробралось вместо обычного европейского кузнечика (по-французски «грийон») другое, особенно характерное для Средиземноморья, певучее и громкоголосое насекомое — цикада (la cigale, «ля сигаль» по-французски). Задумав перевести, или, точнее, переложить на русский язык эту басню, Крылов столкнулся с некоторыми затруднениями.

Лафонтен был француз. Он говорил и думал по-французски. Для него «муравей» был «ля фурми»; слово это во Франции женского рода. К женскому роду относится и слово «ля сигаль», означающее южную неумолчную певунью цикаду. Муравья (или «мураве´ю») французы, как и мы, испокон веков считают образцом трудолюбия и домовитости. Поэтому у Лафонтена очень легко и изящно сложился образ двух болтающих у порога муравьиного жилища женщин-кумушек: хозяйственная «мураве´я» отчитывает легкомысленную певунью цикаду.

Чтобы точнее передать всё это на русском языке, Крылову было бы необходимо прежде всего сделать «муравья» «муравьицей», а такого слова у нас нет. Пришлось оставить его муравьем, и в новой басне изменилось основное: одним из беседующих оказался «крепкий мужичок», а никак не «кумушка». Но это было еще не все.

Слово «цикада» теперь существует в нашем литературном языке, но оно проникло в него только в XIX веке, когда Россия крепко встала на берегах Черного моря, в Крыму и на Кавказе. До того наш народ с этим своеобразным насекомым почти не сталкивался и названия для него не подобрал. Народной речи слово «цикада» неизвестно, а ведь И. А. Крылов был великим мастером именно чисто народных, понятных и доступных каждому тогдашнему простолюдину, стихотворных произведений. Сделать второй собеседницей какую-то никому не понятную иностранку «цикаду» он, разумеется, не мог.

Тогда вместо перевода Крылов написал совсем другую, уже собственную, свою басню. В ней все не похоже на Лафонтена: Разговор происходит не между двумя кумушками, а между соседом и соседкой, между „скопидомом“ муравьем и беззаботной „попрыгуньей“ стрекозой.

«Не оставь меня, кум милый!» — пищит она.

«Кумушка, мне странно это!» — отвечает он.

Понятно, почему Крылов заставил беседовать с муравьем именно стрекозу: он вовсе не желал, чтобы разговаривали двое «мужчин» — «муравей» и «кузнечик». В результате же в басне появился странный гибрид из двух различных насекомых. Зовется это существо «стрекозой», а «прыгает» и «поет» «в мягких муравах», то есть в траве, явно как кузнечик. Стрекозы — насекомые, которые в траву попадают только благодаря какой-нибудь несчастной случайности; это летучие и воздушные, да к тому же совершенно безголосые, немые красавицы. Ясно, что, написав «стрекоза», Крылов думал о дальнем родиче южной цикады, о нашем стрекотуне-кузнечике.»

Источник

Басня «Стрекоза и муравей»

Попры­гу­нья Стрекоза
Лето крас­ное пропела;
Огля­нуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Померт­вело чисто поле;
Нет уж дней тех свет­лых боле [1] ,
Как под каж­дым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Всё про­шло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стре­коза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желу­док петь голодный!
Злой тос­кой удручена,
К Мура­вью пол­зет она:
«Не оставь меня, кум [2] милой!
Дай ты мне собраться с силой
И до веш­них [3] только дней
Про­корми и обогрей!» –
«Кумушка [4] , мне странно это:
Да рабо­тала ль ты в лето?»
Гово­рит ей Муравей.
«До того ль, голуб­чик, было?
В мяг­ких мура­вах [5] у нас
Песни, рез­вость вся­кий час,
Так, что голову вскружило».–
«А, так ты…» – «Я без души
Лето целое всё пела».–
«Ты всё пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

При­ме­ча­ния

[1] Бо́ле – более.
[2] Кум – крест­ный отец по отно­ше­нию к крест­ной матери и к роди­те­лям крест­ника; отец ребенка по отно­ше­нию к крест­ному отцу и крест­ной матери.
[3] Ве́шний – то же, что весенний.
[4] Кума́ – крест­ная мать по отно­ше­нию к роди­те­лям крест­ника и к крест­ному отцу; мать ребенка по отно­ше­нию к крест­ному отцу и крест­ной матери.
[5] Мурава́ – густо­рас­ту­щая соч­ная зелё­ная моло­дая трава.

Время напи­са­ния: не позд­нее мая 1808 г.
Пер­вая пуб­ли­ка­ция: «Дра­ма­ти­че­ский вест­ник», 1808 г.
Кры­ла­тые выра­же­ния: 1. Попры­гу­нья стре­коза. Лег­ко­мыс­лен­ная, вет­ре­ная жен­щина. 2. Как под каж­дым ей лист­ком был готов и стол, и дом. Упо­треб­ля­ется шут­ливо по отно­ше­нию к чело­веку, кото­рый без вся­кого труда доби­ва­ется бла­го­по­лу­чия. 3. Ты все пела, это дело: так поди же, попляши. Исполь­зу­ется как ком­мен­та­рий к зако­но­мер­ным след­ствиям чьего-либо нера­зум­ного, непра­виль­ного поведения.

Источ­ник: И.А. Кры­лов. Пол­ное собра­ние сочи­не­ний в 3‑х томах. Т. 3: Басни, сти­хо­тво­ре­ния, письма и дело­вые бумаги. Книга вто­рая. М.: ОГИЗ. Гос. изд-во худ. лите­ра­туры. 1946

Источник

Стрекоза и Муравей — басня Крылова

Стрекоза все лето пела, резвилась, наслаждалась теплом и природой. Но лето прошло, наступили холода, негде Стрекозе укрыться, нечего поесть. Она идет к муравью и попросит ее приютить и обогреть до весны. Муравей ее спрашивает: «Да работала ль ты в лето?». Стрекоза отвечает, что не до этого ей было! Тогда Муравей ее прогоняет: «Ты все пела? Это дело. Так поди же попляши»

Читать басню Стрекоза и Муравей онлайн

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле,
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.

Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает,
Стрекоза уж не поет,
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!

Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?
Говорит ей Муравей.

До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас —
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило.

Я без души лето целое все пела.

Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!

(Илл. Ирины Петелиной)

Мораль басни Стрекоза и Муравей

Автор устами Муравья укоряет людей за лень, беззаботность, легкомыслие. Люди с такими пороками не думают о завтрашнем дне, проводят время в праздности и наслаждениях и поэтому часто попадают в беду.

Источник

Стрекоза и муравей двести лет спустя

“Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела…”
(“Стрекоза и муравей”,
И.А.Крылов)

С Т Р Е К О З А И М У Р А В Е Й
(ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ…)

«Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза».
Как-то смотрит — под листком –
Ветхий жёлудь – чей-то Дом.
На пороге – Муравей:
(Был он, вроде, кумом ей)
«Да работала ль ты в лето?», –
Начал было. – «Странно это!», –
Отвечает Стрекоза, —
«Пела ж я! Ну и сказал!», –
«А теперь кума моя. », –
«В казино ночное я!
Держит кто-то из Жуков.
Нынче ж – розыгрыш призов».
И умчалась, пыль подняв,
Тройку саранчи наняв.
Муравей ругнулся матом.
Снова взялся за лопату…

«Всё прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настаёт»;
Муравей всё стерву ждёт,
Чтоб прогнать! Вот… слышит шум –
Выбегает! – «Здравствуй, кум!», –
Ему машет Стрекоза.
Блеском светятся глаза!
«Ты…всё…пела…это…дело», –
Лишь сумел пролепетать…
«Извини – спешу опять!
Приём винных погребов
И фуршет! Ну, будь здоров!».
Скис герой наш… Удручён
Злой тоскою… Самогон
Хлещет с горя без закуски,
В погребе своём… «По-русски».

«Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле»;
Муравей ни пьёт — ни ест –
В мыслях всё свой тащит крест:
«Приползёшь… «До вешних дней
Накорми и обогрей», –
Скажешь…». Только… что за чудо!
Видит – Стрекоза! Откуда?!
Рядом…Ну и ну! Сам, грозный –
Из крутых Жуков — Навозный!
Оба – в сапогах из луба,
В дорогих мышиных шубах.
«Так…поди же…попляши…», –
Он с надеждой! — «От души!
В мягких муравах у нас
Резвость! Бал! Сейчас как-раз.
Ах, какая это прелесть!»
У того – отвисла челюсть.
«Ну, пока!», — «Постой… немного…»,
«Ну чего ещё, убогий?», –
«Не встречала ль ты Крылова?», –
«Что за хрен?», — «Да… Мастер слова…
В общем – Дедушка такой…
Был! Писал про нас с тобой…».
«Не читала… Что ж хотел
От него ты?». Тот присел.
С выдохом — последний стон:
«Передай… Что…
СВОЛОЧЬ ОН ! ! !»

А. Терменжи
февраль 2004 г.

Источник