Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень
Цитата из романа в стихах «Евгений Онегин» (1831 г.) русского поэта Пушкина Александра Сергеевича (1799 – 1837), про отношения между приятелями Евгением Онегиным и Владимиром Ленским (глава 2, строфа 13).
Выражение часто применяется про людей с разными жизненными интересами, которые вынуждены из-за обстоятельств общаться друг с другом, а иногда даже дружить (как и случилось в начале романа «Евгений Онегин» ).
Евгений Онегин и Владимир Ленский сдружились, в начале романа, но впоследствии их отношения испортились, они дрались на дуэли, в которой Евгений Онегин убил Владимира Ленского.
Отрывок из «Евгений Онегин» глава 2, строфа 13:
Охоты узы брака несть,
С Онегиным желал сердечно
Знакомство покороче свесть.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья».
Волна и камень в искусстве
Образ набегающей на скалу волны позже часто встречался в русской поэзии. Вероятно этот образ сложился из этих строк романа «Евгений Онегин» :
Волна и камень часто встречающийся сюжет в живописи.
Волна , Гюстав Курбе, ок. 1870 г. 
Морской пейзаж в Этрета , Гюстав Курбе 
С близким значением
Единство и борьба противоположностей
Второй закон материалистической диалектики, означающий, что основой развития является борьба противоположных сторон.
Источник
Баранов О.
XIII
Но Ленский, не имев, конечно,
Охоты узы брака несть,
С Онегиным желал сердечно
Знакомство покороче свесть.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
XIV
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.
Сноснее многих был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, —
Но (правил нет без исключений)
Иных он очень отличал
И вчуже чувство уважал.
Да, фактически больше нет той мореходки, о который мечтали тысячи мальчишек России и Советского Союза и в которой мы учились! Некуда пойти тысячам моряков, чтобы поклониться одному из лучших, если не сказать, лучшему в прошлом морскому учебному заведению планеты Земля. Макаровка как юридическое лицо ликвидирована, а имя ее передано расплывчатой, аморфной, плохо управляемой структуре с названием «Университет.»
Помещения и здания отбирают под предлогами: «так надо» и «под ремонт». Реформаторы советского посола, кропавшие десятки лет приказы и инструкции в угоду начальникам и себе в удовольствие, не могут угомониться!
Кому мешало название «училище»? В СССР понятие «академия» стояло выше училища и все это знали, а университет всегда был для гуманитариев и физиков, но не для офицеров флота! Вместо того, чтобы помочь деньгами, повысить качество морского образования, творцы реформ занялись рокировками.
Ну, что стало лучше после этого объединения ? Спросите преподавателей и выпускников. Большинство не скажет ничего хорошего об этом объединении. Фактически — это начало развала. Развалили среднюю школу. Выпускники школ складывать в уме не умеют и писать нормально по-русски! Теперь взялись за лучшие высшие учебные заведения России.
Реформаторам надо «творить», чтобы быть! Им совершенно все равно, что думают по этому поводу моряки, и фактически перестройщики мореходок проявили полное пренебрежение к общественному мнению, разрушили то, что создавали веками наши предки и что так нужно России. Именно такие горе-реформаторы отдали в недалеком прошлом «на гвозди» гордость России — ледокол «Ермак», сдали за гроши российские авианосцы и угробили российский торговый флот почти полностью через оффшoры и сдачей на металлолом. Но этого было мало, надо теперь развалить Макаровку так, чтобы не осталось ничего. А учиться морскому делу российская молодежь пусть начнет в западных странах под контролем и при воспитании НАТО!
Когда я сказал об объединении «морских» вузов и прочего моему другу, то он верно заметил, что это объединение равно, к примеру, тому , как если бы к Институту народного хозяйства присоединили Московский государственный университет или объединили под одной крышей обучение вязанию и конному спорту. Вот никак, ну никак в России не избавиться нам от традиций кроить отрасли и страну лично под себя и под «корешей» ! А придумать обоснование — это у нас «завсегда пожалуйста»! Это все отработано и пройдено в советских НИИ, комиссиях и комитетах по улучшению и рационализаторству с лозунгами прошлого типа: » Выше поднимем! Шире развернем, товарищи!»
Порядок и суть морского образования вырабатывались в России веками, создавались на крови, в болях и муках морской службы, в боях и абордажных атаках. Воспитывать моряков должны только опытные моряки и преподаватели, прошедшие школу морской жизни и школу традиций в таких мореходках, какой была Макаровка, а именно в специальных закрытых учебных заведениях. Только недалекие умом люди или далекие от флота могут думать, что ситуация очень сильно изменилась с приходом на флот электронной карты «со спутником» и автоматики. Людей на судне стало меньше, но суть флота и моря осталась прежней.
В Макаровке сложилась лучшая в мире система морского образования, а русские моряки поэтому так востребованы до сих пор на всех флотах мира! И все это знают! Можно менять курсовые задания, методику обучения в связи с внедрением новой техники, но стиль воспитания и морского замкнутого общежития, традиции, названия менять не стоит. Еще какое-то время «новое» учебное объединенное заведение проживет на «старых запасах» Макаровки. Но потом все накопленное в ней иссякнет и сгинет навсегда, и когда-то придется возвращаться вспять, но уже с огромными потерями и усилиями. Увы, все сгребли под одну метелку «университетского объединения»! Вот что обидно и досадно — никто за это не ответит перед нами и перед государством.
Homo homini lupus est — гласит один крылатый латинизм. Но человек человеку уже давно не волк. Человек человеку даже не имиджмейкер, не диллер, не киллер и не эксклюзивный дистребьютор, как предполагают современные социологи. Все гораздо страшнее и проще. Человек человеку вау — и не человеку, а такому же точно вау. Так что в проекции на современную систему культурных координат это латинское изречение звучит так: Вау Вау Вау!
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/2355/quotes-viktor-pelevin/
Другие статьи в литературном дневнике:
- 20.08.2021. чья статья?
- 18.08.2021. Я плакаль
- 17.08.2021. ***
- 16.08.2021. ***
- 12.08.2021. ***
- 11.08.2021. ***
- 10.08.2021. ***
- 09.08.2021. ***
- 06.08.2021. ***
- 04.08.2021. Автора не знаю
- 03.08.2021. Баранов О.
- 02.08.2021. ***
- 01.08.2021. ВОП
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
«Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень…»
В строках из 2-й главы «Евгения Онегина» «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень…» выражено не просто противопоставление. В них показаны противоборствующие стихии. Пушкин в начале завязки предупреждает читателя, что эти два человека, Владимир и Евгений — две противоположности не смогут ужиться друг с другом. Они не просто разные. Волна, разбиваясь о камень, откатывается назад, успокаивается, как бы погибает.
Но эти удары волн не проходят бесследно, они со временем подтачивают камень. Лед и пламень и вовсе «две вещи несовместные». Лед от тепла тает и заливает пламя. Так гибнут оба.
Онегин не погиб. После выстрела он жил довольно долго, пытался найти свое место в этом мире. Но что-то в его душе после убийства Ленского все равно надломилось.
Стихи и проза – это, безусловно, характеры главных героев. Возвышенный и поэтически настроенный, романтик в душе – это Владимир Ленский. Скептик, излишне приземленный и разуверившийся – Евгений Онегин.
Эти строки стали почти крылатыми. Так говорят о людях, совершенно непохожих друг на друга. Но именно так и бывает, что люди с противоположными мировоззрениями и с различным темпераментом тесно сближаются друг с другом, становятся неразлучными друзьями. Потому что даже в противоположностях находится что-то общее, что удерживает их друг возле друга.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень.
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом.
Источник
“Евгений Онегин”. Избранные строки
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей.
Они сошлись: Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень.
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой всё ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть. вот блаженство!
И в сердце дума заронилась;
Пора пришла, она влюбилась.
Так в землю падшее зерно
Весны огнем оживлено.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа,
Снег выпал только в январе.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил.
Запретный плод вам подавай,
А без того вам рай не рай.
Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила;
Глаза, как небо, голубые,
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан,
Все в Ольге. но любой роман
Возьмите и найдете верно
Ее портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен — и в романе,
И там уж торжествует он.
Всяк суетится, лжет за двух,
И всюду меркантильный дух.
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред!
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, боже!
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
Зима. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь
Так думал молодой повеса
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных.
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я.
Мы все глядим в Наполеоны ;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно.
Мне тяжела теперь и радость,
Не только грусть. душа моя,
Уж никуда не годна я.
Под старость жизнь такая гадость.
Он был любим. по крайней мере,
Так думал он, и был счастлив.
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Блеснул мороз. И рады мы
Проказам матушки зимы.
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь.
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант.
Весна в деревню вас зовет,
Пора тепла, цветов, работ,
Пора гуляний вдохновенных
И соблазнительных ночей.
В поля, друзья! скорей, скорей.
Monsieur l’Abbe, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан.
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой.
Москва. как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя.
Источник
